Питерцы неодобрительно отнеслись к тому, что увидели в машине с
московскими номерами. Наверняка они предпочитали бы узреть в утренней
дымке подходящий городской автобус с нужным им номером, который довез
бы их до метро.
Это решение съездить в Питер родилось спонтанно. Просто
захотелось романтики, и еще утром этого дня я не знал, где проснусь
ночью. Но после разговора с подругой я решил, что пора немного
развеяться. Мы выехали из столицы уже ближе к полдню, но на то, чтобы
покинуть ее у нас ушло почти три часа. Москва нас не выпускала.
«Лениградка» еле двигалась. Я тыркался по нескольку метров, и мы опять
застывали в пробке.
Но все же после Зеленограда я включил верхнюю передачу и наше
путешествие из одной столицы в другую началось. Часы показывали уже
начало второго ночи, когда я увидел табличку на белом фоне -
"Санкт-Петербург", и светящуюся в ночи вывеску магазина "ИКЕА". Я уже
весьма устал. Спать хотелось основательно. У меня были адреса гостиниц,
и по карте я быстро нашел одну из них. Но мест в ней не оказалось.
Наворачивать километры в незнакомом городе ночью не очень-то неприятно,
а тут еще тосол почти весь ушел. Я устал, подруга устала, машина
устала, и я предложил: «Заночуем прямо в машине, благо есть надувной
матрас в багажнике и пледик в салоне».
Для убедительности я неосознанно зевнул, подмигнул подруге, как
бы говоря, что раз мы вместе - мы не замерзнем! Не могу сказать, что
мой юмор был воспринят девушкой восторженно, да и сам я хотел больше
спать и покушать, нежели каких-нибудь любовных утех. Но, тем не менее,
моя спутница выдавила из себя улыбку, при этом также не сдержав зевоты.
Слабый кивок девичьей головы означал согласие.
На противоположной стороне я увидел круглосуточный магазин
«Продукты». А это как раз то, что нам и нужно! Правда, площадка перед
ним была заставлено машинами. А вот правее его, метров через пятьдесят
я приметил небольшой «пятачок» свободной земли и решил припарковаться
там. Мы переехали бордюр, и я выключил зажигание уже на этом свободном
«пятачке». Бампер автомобиля почти уперся в одиноко торчащий из земли
металлический шест.
Я сбегал в магазин и набрал закуски. Также себе взял водки, а
подруге - мартини. Причем, чем Питер меня не обрадовал: продавец
отказался продавать крепкое спиртное, ссылаясь на распоряжение не
продавать крепкие напитки после 23-00. Я поднял вопрос о дружбе двух
столиц, но и это не возымело должного эффекта. Тогда я предложил
продавцу, что куплю водку дороже магазинной цены. Но народного напитка
на прилавках было выставлено много, но ее уже не продавали!
Более того, продавец - кавказец, сказал мне, что, по его мнению,
сей запрет придумали в Москве. Я возразил, что это - неправда. Горец
многозначительно поднял глаза вверх в ответ на мои потуги купить за
собственные деньги в собственной стране отечественную же водку. Плюс
«Мартини». Я последовал его примеру и поглядел вверх. Там я увидел
камеру. Ее зоркий объектив - глаз следил за каждым моим движением. Я
улыбнулся в камеру, даже растопыренными пальцами откинул челку назад и
спросил продавца:
- Нельзя ли обмануть сие творение технической мысли?
Южанин загадочно улыбнулся, ведь в магазин зашли трое покупателей. Я
отодвинулся от прилавка и взял паузу, подождал, когда гости отоварятся.
И вот продавец оскалился в камеру и, видимо, нажал некую хитрую,
скрытую кнопку. Камера перестала работать, и я приобрел необходимые мне
напитки. Питерец не стал завышать цену. Мы пожелали друг другу успехов
и разошлись. Не знаю уж, включил ли он потом этот дополнительный
«электронный глаз» или нет. Наверное, включил.
Я вернулся в машину с закусками, напитками, одноразовой посудой. Из
последних сил надул матрац, сложил сиденья. И вот мы полулежали в
машине где-то в Петербурге, пили водку и мартини. Должен сказать, это
было весьма романтично: с утра еще не знать, что ты окажешься за
семьсот километров от дома, что будешь глядеть на ночной Питер сквозь
стекла салона, выпивать и закусывать, да вести неспешную беседу ни о
чем. Должен сказать, что и беседа - то та не отличалась живостью, так
как усталость и спиртное делали свое расслабляющее дело. Ну, ввернул я
пару ленивых острот, но они оказались на поверку - не очень. Я уже
почти засыпал, когда случился у нас в машине акт любви, после которого
я окончательно расслабился и заснул.
Утро наступило быстро. Я приоткрыл глаз, и мне показалось, что
двое пацанов лет двенадцати смотрят внутрь машины и криво ухмыляются. Я
решил, что это мне снится. Потом снова сквозь сон я слышал голоса,
шаги, смех и еще пару-тройку раз глядел прищурившись на улицу сквозь
стекла. В машину, должен я сказать, почему-то все время кто-то
заглядывал. Но так как я считал, что этот смех, люди, пацаны - мне
снятся и, так как водка все еще действовала, я просто продолжал дремать.
Наконец, сон выпустил меня из своих объятий, и я приподнял
голову. Она маленько болела. Я увидел, что пледик наш скомкался, а моя
пятая точка смотрела сквозь крышу авто в Питерское небо! Конфуз
заключался в том, что моя задница оказалась абсолютно обнаженной!
Получалось, что ночью я заснул до того момента как вспомнил, что надо
бы было натянуть трусы на место, как положено. Но я так устал тогда
после долгой дороги, да еще спиртное легло расслабляющим покровом на
жуткую усталость. Да еще любовь в машине. Вообщем, не хватило мне ночью
сил прикрыть наготу, а укрылся я лишь пледом, который в процессе
переворачивания с одного бока на другой, естественно, слез с
молодецкого тела.
И вот теперь прямо в окно машины смотрели дед и бабка. Дед,
встретившись со мной взглядом, неодобрительно хмыкнул, причем даже
слегка сплюнул на землю, по-моему. Я бросил взгляд на «торпеду»: на ней
красовались одноразовые стаканчики, лежала початая бутылка водки,
целлофановые обертки от мясных нарезок, консервированных корнишонов и
оливок, одноразовые вилки и проч. Далее, я воззрился сквозь лобовое
стекло наружу и увидел, что и впереди машины стоят люди и глядят прямо
на меня. Я покрутил головой и убедился, что и в боковые окна машины
устремлены десятки глаз. Итак, наш автомобиль стоял в окружении людей!
Я быстро натянул на себя трусы и попытался влезть в штаны. В
условиях ограниченного пространства кое-как мне это сделать удалось. И
вот я открываю дверь, вытягиваю ноги и пытаюсь надеть ботинки. В
зеркале заднего вида я мельком увидел свое отражение: признаюсь, оно
оставляло желать лучшего! Волосы взъерошены, торчат в разные стороны,
лицо помято, щека красная, так как я ее отлежал. И вот я, такой
красивый, так сказать, вылезаю из салона и выпрямляюсь. Глаза мои узки,
как у китайца. Уже слегка небрит. Выпрямляюсь и начинаю застегивать
ширинку на мятых уже брюках. Народ отворачивается.
Дед с бабкой смотрят на меня в упор. Я криво улыбаюсь и спрашиваю их, чтобы замять неловкость и хоть что-нибудь сказать:
-А это какой город?
-Тьфу ты, совсем распустилась эта молодежь!- сплевывает дед, а
бабуся хватает его за рукав и оттаскивает его меня. Люди вокруг
неодобрительно сверлят меня взглядами. И тут я понимаю, почему мы
оказались в толпе людей. Это была автобусная остановка! Выходило, что
этот металлический шест, к которому я припарковался ночью, оказался
знаком автобусной остановки с табличкой наверху! В Москве остановки
всегда оформлены как павильон, а в Питере, видимо, еще есть совершенно
неприспособленные.
Шест да табличка с номерами маршрутов. Значит, наступило утро,
народ повалил на работу и обнаружил, что прямо в знак остановки
уперлась машина с московскими номерами! А внутри валяется парочка:
мужик с обнаженным задом и девица! А на «торпеде» видимые всем следы
распития спиртных напитков. Вокруг машины - бычки от сигарет. «Ну и
обнаглели же эти москвичи!» - очевидно, возмущались питерцы но в силу
природной культурности не осмеливались нас – гостей - побеспокоить.
Санкт – Петербург принимал меня не раз в строгом костюме, в
джинсах, даже - на коньках! Но когда город увидел меня помятым,
взъерошенным, небритым, узкоглазым, с обнаженной задницей, с
расстегнутой ширинкой, сваливающимися штанами и перегородившим
остановку автобусов - ему и его жителям это не очень – то и
понравилось.
Что ж! Потом мы с подругой ночевали уже в комфортных условиях. Но
именно этот голопопый ночлег остался навсегда в памяти, а не
последующие, проведенные уже в комфортных условиях.
