Она "сидит" сама на лук-порее,
И майонез не жалует всегда.
А вместо мяса мне бурчит: скорее!
В мои объятья упади. Сюда!

Но вот приходит страшный карантин.
И выход, мол, у нас теперь один.
Копить консервы, крупы, сухари.
Простая пища. Мы же не цари!

Я ей сказал: давайка-ка без обид.
«Зажала» ты тушенку. Где твой стыд?
Тушенка для меня — это любовь.
Она гонят мне по жилам кровь.

В ответ мне Дама хитро ухмыльнулась,
Пригрела банку с мясом у груди.
В ней скупость, как дитё, проснулась.
И гаркнула она в ответ: «Уйди!»

Шагаю я в итоге по столице
Облезлый и оголодавший кот.
Вокруг щебечут радостные птицы,
А я раззявил свой не сытый рот.

Пошто же ты тушенку мне «зажала»?
Рецепторы мои обнажены.
Я от бескормицы страдал увы, немало,
Без сил я примостился у стены.

А солнышко в глаза мне хитро шпарит,
И улыбается мне мило ясный день.
Стоит поэт, и пухнет с голодухи,
И с ним же голодает его тень.

***

(22.03.2020. Михаил Берсенев.